Маргарита Бурсевич - Логово серого волка [СИ]
— Прости, — сипло сказал Грей.
— За что? — растерялась я.
Он опустил глаза к моей груди и провел пальцем по маленьким голубым пятнышкам на ребрах. Синяки? Не помню, чтобы мне хоть раз было больно или неприятно. А на фоне того, что моя кожа местами была покрыта белыми росчерками шрамов, то эти синяки смотрелись уж как-то совсем убого.
— Я должен был быть аккуратней, — похоже злясь на себя, заметил Грей.
— Нет, не должен. Все было волшебно, — честно сказала я, и прямо встретила изучающий взгляд.
Не найдя фальши в моих глазах, он позволил себе довольную улыбку больше похожую на кошачью, чем на волчью.
— Моей жене нравятся старания ее мужа? — задорный блеск в глазах не позволил отвести взгляда.
— Нравятся, — краснея ответила я и, чтобы перевести тему, которая еще долго, похоже, будет для меня неловкой, заметила. — Да и если ты будешь извиняться, тогда и мне придется просить прощения.
Маневр удался, и теперь Грей выглядел крайне озадаченным. Не дожидаясь вопроса, молча обвела след от своих зубов на его плече. Скосив глаза и мгновенно оценив ситуацию, Грей хмыкнул:
— Ромочка, разве это повод для расстройства? Нет, радость моя. Вот это, — кивнул он на свое плечо. — Повод для гордости. Этот укус, как ничто другое указывает на то, что моя жена довольна.
Вспомнив момент, когда я впилась зубами в его кожу, густо покраснела, поняв, о чем он говорит.
— И поверь, я буду рад каждому такому укусу. И буду носить эти знаки с гордостью.
Его явное намерение обзавестись очередной наградой очень явственно уперлось мне в живот своей твердой пульсацией.
— Если хочешь, то можешь и царапаться, — разрешил он мне, прежде чем накрыть мои губы поцелуем.
На этот раз он действительно был очень нежен и ласкал едва уловимыми касаниями, заботясь о том, чтобы не оставить новых следов на моей коже. Но его аккуратность и неспешность не изменили результата и он, как и планировал, обзавелся еще одним знаком отличия.
С трудом отдышавшись, я лениво рассматривала Грея из-под ресниц, а он, задумавшись о чем-то, перебирал мои локоны пальцами. И столько тоски отражалось на его лице, что чувство близкой беды ужалило злой пчелой. Я опасалась произнести даже слово, боясь, что любой звук может уничтожить то хрупкое счастье, которое досталось мне так нежданно. Но мне не удалось скрыть свое беспокойство от любимого оборотня. Может, запах болезненного волнения или судорожно сбившееся дыхание выдали меня.
— Я должен буду уехать, — не выпуская волос из пальцев и даже не изменив позы, сказал Грей.
Имею ли я право задавать вопросы? В людских семьях женщины часто бесправны и бессловесны, и любое вмешательство в мужские дела может быть чревато последствиями. Оборотни — другие, и я сама не раз убеждалась в этом. Вот и теперь, он поступил, как и прежде, неожиданно и с уважением. Я очень боялась преступить невидимые границы дозволенного. Нет, я совсем не думала, что меня накажут или обидят. Совсем нет. Я боялась неаккуратным вопросом создать раскол в нашей неокрепшей семье. Ведь рано или поздно одна маленькая трещина может уничтожить даже самый крепкий камень.
Я не буду спрашивать «куда?» Не буду интересоваться «надолго ли?» Это на самом деле не так важно, ведь независимо от ответов на эти вопросы я все равно буду ждать его. Но одно я хочу знать:
— Когда?
Вопрос вышел хриплым и отрывистым. Голос, словно чужой, царапнул нервы нам обоим.
— Скоро. Слишком скоро.
Он не изменил ни интонации, ни выражения лица, как будто все это время думал вслух. Повторить вопрос я не решилась, как и задать новый. Так и молчала, глядя на него, и бессильно сжимая простынь рукой, комкая ни в чем неповинную ткань.
— Я каждую минуту жду сообщения от своих дозорных и молюсь, чтобы это мгновение настало как можно позже.
Стоит ли напоминать ему об обещании рассказать о том, что происходит? Закусив губу, я ждала продолжения, надеясь услышать от него остальное. Грей молчал. Но не так, когда не хотят продолжать разговор, а так, словно обдумывая, что именно можно сказать, и как лучше это сделать.
— Рома, ты же знаешь, что я люблю тебя? — вдруг спросил он, испытующе посмотрев в мои глаза.
Непросто знаю. Я это чувствую и вижу.
Мне не пришлось отвечать, он и так прочитал ответ на моем лице, в моих глазах.
— Знаешь, — озвучил он сам очевидное.
— Готова ли ты довериться мне?
Кому, если не ему? Я могу на пальцах одной руки перечислить тех, кому действительно верю. Да и одной руки много будет. Но Грей как скала, за которой можно прятаться от любой бури, и доверие к нему было непросто безграничным — почти богохульным. И нет разницы, когда оно появилось и почему. Оно есть, и оно не имеет границ.
— Несомненно.
Для меня было совершенно очевидно, что последующий за моим ответом выдох, был наполнен облегчением. Его тело заметно расслабилось, и с лица стерлись напряженные морщинки.
— Была бы ты всегда такой покладистой, — он погладил кончик моего носа пальцем и невесело усмехнулся.
Ему явно было очень сложно начать трудный разговор, но помочь ему в этом я не могла.
— У меня есть враги, и я уверен, их гораздо больше, чем мне известно. Это неизбежное зло, сопровождающее любого, кто облечен властью. А тот факт, что я оборотень, усугубляет положение, ведь мало кто может сражаться со мной на равных, и в результате, многие из недоброжелателей предпочитают прятаться в тени. Мне всегда было плевать на это. Раньше. Не теперь, когда мне есть что терять.
Крепкие объятия сжались вокруг меня, притягивая к широкой груди.
— Теперь чаша весов сместилась. Они нашли мое слабое место.
Дыхание сбилось, кожа покрылась холодными мурашками, и узел тревоги стянулся глубоко внутри.
— Ты только не бойся ничего, и очень прошу — будь осторожна.
— Ты пугаешь меня, — честно призналась я.
Очень страшно не понимать, что происходит. И пусть иногда незнание блаженно, я не буду прятать голову в песок.
— Не умею я успокаивать, — тяжело вздохнул Грей. — Хотел избежать ненужного волнения, но отсутствие практики сказывается, и все что мне удалось — это добиться обратного результата.
— Тогда начни сначала, — предложила я, выпутываясь из его рук.
Приняв сидячее положение и прикрывшись простыней, я ждала объяснений. Но Грею совсем не понравилось такое расстояние, и он очень быстро исправил этот недочет. Он сел, уперевшись спиной в спинку кровати, и перетянул меня к себе на колени. Он глубоко вздохнул и начал свой рассказ.
Я слушала молча, не перебивая и не задавая вопросов. Он говорил спокойно, размеренно и уверенно. Голос тек ровной патокой, что должно было вселить в меня веру в благополучный исход, и, наверное, именно так бы и было, если бы я не чувствовала себя отчасти виноватой. Выходит, что это я принесла с собой беду. Тяжелого вздоха сдержать не удалось.
